Мартиролог подводных катастроф,

10 августа 1985 г К-431.

(Мартиролог — перечень пострадавших, замученных, а также повествование о пережитых страданиях, мучениях (Словарь русского языка)).

 

 

Сегодня принято делить историю по­корения атома на два "периода" — до Чернобыля и после него. Аварии, кото­рые случаются с атомными реакторами "после", сразу становятся предметом широкой гласности. А вот путь накопле­ния опыта в использовании ядерных про­цессов до взрыва на Чернобыльской АЭС проходил под покровом строгой секрет­ности.

О подвигах, неудачах и катастрофах, сопутствующих первым шагам конст­рукторов, строителей и экипажей атом­ного подводного флота Советского Со­юза, поведали миру члены первого эки­пажа головной АПЛ К-3 «Ленинский Комсомол» Л.Г.Осипенко, А.М.Жиль­цов, Н.Г.Мормуль в книге "Атомная подводная эпопея". На ее страницах приведен перечень происшествий с АПЛ.

По существующей в ВМФ классифи­кации катастрофой корабля является его гибель или полное разрушение. Ава­рия корабля — это происшествие, при­ведшее к выводу его из строя и требую­щее ремонта не менее десяти суток. Те­оретически на судоремонтных предпри­ятиях корабль с любыми повреждения­ми, даже затонувший, можно восстано­вить. Практически же, в зависимости от политической ситуации или престижа ВМФ, многие происшествия с корабля­ми в официальных расследованиях на­зывают тяжелыми авариями. По послед­ствиям таких аварий корабль выводит­ся из боевого состава флота, надолго ставится в ремонт и впоследствии обыч­но списывается.

С другой стороны, затонувшие ПЛ поднимают и в короткие сроки вводят в строй. Такие происшествия не относят к катастрофам. Фактически же они явля­ются безвозвратными потерями.

Еще сложнее решать вопрос вклю­чения в мартиролог аварии, связанных с загрязнением радиоактивными веще­ствами. Аварии атомных реакторов с разгерметизацией радиоактивного контура приводили к повышению га­зовой, аэрозольной активности и гам­ма-излучению. Отсеки становились необитаемыми и требовали проведения специальных мер по удалению смерто­носного загрязнения. Проведением де­газации, дезактивации и дезинфекции не всегда их удавалось отмыть. Н« заре атомного кораблестроения такие ПЛ восстанавливали. Так, на К-19 после аварии 4 июля 1961 г., в 1962-1964 гг. произвели замену отсека с ядерным ре­актором.

В последующие годы, когда количе­ство атомоходов резко увеличилось, сильно загрязненные лодки "в связи с невозможностью дальнейшего исполь­зования по прямому назначению, а так­же нецелесообразности восстановления и неремонтопригодности" досрочно вы­водили из состава ВМФ. С одной сто­роны, эти ПЛ можно занести в список безвозвратных потерь, а с другой — они годами стояли у пирсов, представляя собой своеобразный резерв, и при не­обходимости могли быть восстановле­ны.

24 мая 1968 г. в Баренцевом море на АПЛ К-27 пр.645, которой командовал капитан 2 ранга П.Ф.Леонов, произош­ла авария реактора с выбросом продук­тов деления в 1 -и контур. Различные дозы облучения получили все 124 человека, на­ходившиеся на борту, восемь из которых умерли в госпитале (один матрос задох­нулся в противогазе в ходе борьбы за жи­вучесть).

Опытную эксплуатацию единствен­ной лодки проекта решили не продол­жать. Ее поставили в "отдаленный" уго­лок Гремихи, где она простояла более тринадцати лет. В сентябре 1981 г. К-27 отбуксировали к берегам Новой Земли и затопили в заливе Степового на глу­бине 33 м.

Другой случай. В 1989 г. ПЛАРК К-192 пр.675 под командованием капита­на 1 ранга Ю.И.Касаткина находилась на БС. При возвращении в базу в ППУ обоих бортов появились течи. 16 июня была сброшена аварийная защита лево­го, а через десять суток — правого бор­тов. Лодка всплыла в надводное поло­жение и передала сигнал об аварии. Дви­жение продолжала под гребными элект­родвигателями, получая энергию от ди­зель-генератора и АБ. Принятыми мера­ми обстановка стабилизировалась. Реак­торы планомерно выводились из дей­ствия промывкой. Активная вода удаля­лась за борт.

К 17.00 26 июня БПК «Симферополь» доставил на К-192 группу офицеров шта­ба эскадры ПЛ во главе с начальником ЭМС. Недовольный случившимся на­чальник ЭМС вмешался в процесс рас­холаживания ГЭУ. Для уменьшения уте­чек активной воды он отдал приказание на снятие давления с 1 -го контура. Коман­дир БЧ-5 и командир дивизиона предуп­редили начальника о нарушении требо­ваний инструкции: снятием давления пре­рвется промывка активной зоны, что не­допустимо. Начальник ЭМС в грубой форме отверг их доводы, а командира дивизиона движения отстранил от испол­нения обязанностей за отказ выполнять сомнительные указания. Командир ко­рабля способствовал созданию нервозной обстановки.

В таких условиях личный состав совер­шил при переключениях ошибки. В ре­зультате нарушение режима промывки привело к пережогу активной зоны реак­тора и выносу продуктов деления в трюм отсека.

Когда К-192 прибыла в Мотовский залив, радиационный фон в V и VI от­секах превышал допустимый в несколь­ко раз. Моряки получили дозы поверх­ностного облучения до 4 бэр. Из-за ава­рии ГЭУ лодка была выведена из строя, а впоследствии исключена из боевого состава СФ.

В информационных сообщениях об итогах года указывалось, что, наряду с ка­тастрофами, произошедшими 7 апреля с К-278 (СФ) и 19 августа с БТ-251 (ЧФ), в 1989 г. ВМФ потерял так же К-192 (СФ). Она долгие годы стояла за колючей про­волокой у пирса.

Во всех случаях аварий с ядерными реакторами ситуация находилась под контролем экипажа. В Чажме вольное об­ращение с атомом привело к классичес­кой форме (с механическими поврежде­ниями) гибели корабля. Одна из крупней­ших по своим последствиям катастрофа в ВМФ произошла почти за девять меся­цев до Чернобыля.

В апреле 1985 г. резервный 298-й эки­паж дивизии подводных ракетоносцев ТОФ, базировавшихся на залив Владими­ра, принял К-431. Это была одна из се­рийных, хорошо освоенных ПЛ, передан­ных флоту еще в 1961-1967 гг. Построили ее по пр.675 под тактическим номером К-31, но позже наименование сменили. В очередном заводском ремонте модерни­зировали по пр.675К. Она несла восемь ПУ КР и имела два реактора на тепло­вых нейтронах типа ВМ-А мощностью по 72 МВт.

Экипажу капитана 2 ранга Л.В.Федчика предстояло отработать полный курс задач боевой подготовки АПЛ. Для это­го необходимо было заменить отработан­ное топливо ядерных реакторов. К-431 пе­решла с места постоянного базирования в б. Чажма и встала в СРЗ-30 во времен­ное подчинение командира дивизиона ре­монтирующихся кораблей капитана 1 ранга Лопатина.

Перегрузкой зоны занималась бере­говая техническая база капитана 1 ран­га Чайковского. Его специалисты про­верили состояние атомохода и состави­ли акт о готовности к перегрузке. С под­писанием акта они стали отвечать за "физическую" безопасность проводи­мых работ.

Для предотвращения случайностей на лодке провели целый комплекс мер. Над реакторным отсеком сняли часть над­ стройки и вырезали съемный лист проч­ного корпуса. На освободившееся мес­то установили домик из алюминиевых сплавов с официальным названием "Зима" — комплекс предотвращал попа­дание осадков в отсек и сохранял темпе­ратурный режим. Для ограничения под­ходов к домику на верхней палубе по всей ширине корпуса установили двух­метровое металлическое ограждение. VI отсек загерметизировали, входные люки со стороны смежных отсеков опечатали. В реакторный отсек можно было попасть только с судна-перегрузчика. Вход по­стоянно контролировался и был строго ограничен.

К-431 встала на заводском пирсе №4 левым бортом третьим корпусом к ПКДС (плавающему контрольно-дозиметричес­кому судну) и АПЛ К-42 «Ростовский комсомолец» пр.627А. Четвертым корпу­сом по Пр.Б к ней поставили несамоход­ную плавучую техническую базу ПТБ-16 пр.326М с открытым наименованием "Плавмастерская ПМ-133", на которую возлагалась перегрузка. Ее перевели из Большого Камня на место выведенной в ремонт чажминской ПМ-80.

Технологический процесс по перегруз­ке ядерного топлива сложный, требует четкой организации и жесткого контро­ля за ядерной безопасностью.

Крышка реактора представляет со­бой полутораметровый в диаметре ци­линдр высотой в человеческий рост. От длительной работы красномедная про­кладка между крышкой и корпусом "прикипает" за счет диффузии разно­родных металлов, поэтому крышку от корпуса отрывают гидроподрывателями. Для этого выгружают стержни ком­пенсирующей решетки и аварийной за­щиты, монтируют установку сухого подрыва, закрепляют компенсирующие решетки стопором, крышку захватыва­ют четырехроговой траверсой и поэтап­но, с выдержкой времени по установ­ленной программе поднимают, не до­пуская малейших перекосов. Взамен снятой крышки устанавливают биоло­гическую защиту.

Отработанные тепловыделяющие эле­менты (ТВЭЛ) в количестве 180 шт. де­монтируют специальным устройством и отправляют в отсек ПТБ, где они хранят­ся под слоем воды. Место посадки в ре­акторе калибруют, промывают бидистил-латом. В подготовленные ячейки встав­ляют новые ТВЭЛ, которые закрепляют аргоновой сваркой. Крышку реактора ус­танавливают с новой красномедной про­кладкой. Для создания герметичности ее прижимают к корпусу нажимным флан­цем, обтягивая гайки на шпильках гай­ковертами под давлением до 240 кг/см². Герметичность стыковки проверяют гид­равлическим давлением 250 атм и де­лают выдержку на утечку в течении су­ток.

На период сборки устанавливают нештатные стержни компенсирующей решетки и аварийной защиты, кото­рые после испытаний заменяют рабо­чими.

На операцию по замене зон двух водо-водяных реакторов атомоходу пр.675 от­водится 45 суток. Обычно в этот срок не укладываются. К-431 не была исключе­нием.

Стояло короткое приморское лето. Экипажу лодки впереди предстояло напряженное плавание, поэтому мно­гие гуляли в отпусках, в т.ч. и коман­дир корабля капитан 2 ранга Л.В.Федчик. Командовал кораблем его стар­пом. За командира БЧ-5 капитана 2 ранга И.П.Еремина оставался коман­дир 1-го дивизиона капитан 3 ранга В.А.Румянцев.

Под его руководством закончили при­емку основных работ при замене зоны. Все ТВЭЛ были перегружены и начаты испытания второго реактора, но в заво­де подготовленной воды хватило только на создание давления до 50 кг/см². Воду отдали на соседний пирс выходящей из ремонта К-108, а испытания отложили на несколько дней.

Накануне Дня ВМФ из отпуска верну­лись комдив-3 капитан 3 ранга А.П.Дедушкин и помощник зам. командира ди­визии по ЭМС по спецэнергоустановкам капитан 2 ранга В.А.Целуйко. Начальник ЭМС капитан 1 ранга П.Л.Смирнов рас­порядился, чтобы они не задерживались в штабе и ехали в Чажму на смену капи­тану 3 ранга Румянцеву.

Игорь Еремин, Владимир Румянцев и Виктор Целуйко вместе в 1971 г. закан­чивали один класс севастопольского ВМУ в "Голландии". Анатолий Дедуш­кин был на несколько лет младше выпус­ком. Несмотря на это, у него сложились с ними дружеские отношения, особенно с Владимиром Румянцевым. Они созво­нились, и Румянцев предложил сменить его после Дня флота по той простой при­чине, что им обоим придется проводить праздничные дни на корабле вдали от семьи. Так и сделали.

Виктор Целуйко недавно провел от­пуск в родных местах под Керчью. Из Крыма он привез бутылку марочного "Муската белого Красного Камня". В День ВМФ Виктор с четой Дедушкиных и Леной Румянцевой подняли тост за тех, кто в море. Оставшееся вино решили вы­пить вместе с Володей по возвращении всех из Чажмы. Потом, когда составляли акт вскрытия холостяцкой квартиры Вик­тора Целуйко, эта недопитая бутылка попала в опись...

В первых числах августа капитан 3 ранга Румянцев сдал обязанности коман­дира БЧ-5 капитану 3 ранга Дедушкину и уехал в Ракушку отдыхать.

В пятницу 9 августа вышел из отпуска зам. командира по перезарядке — коман­дир БЧ-5 ПМ-133 капитан 3 ранга В.П.Сторчак и сразу окунулся в работу.

По штатному расписанию долж­ность старшего помощника на ПМ-133 не предусматривалась. Поэтому на Ва­лерия Сторчака ложились обязаннос­ти по подготовке к завтрашней боль­шой приборке и пополнению запасов пресной воды. Проблема заключалась в том, что в Чажму пресную воду заво­зили танкерами и подавали к потреби­телям по расписанию. Вечером коман­дир плавмастерской капитан 2 ранга М.Ф.Ватралик уехал домой в п. Боль­шой Камень.

Организационно руководитель пере­грузки, его заместители и три сменных руководителя на весь период работ от­даются приказом командующего фло­том. Им подчиняются плавмастерская и ПЛ в вопросах обеспечения перегрузки. Все офицеры назначаются от береговой технической базы. Руководителем пере­грузки ядерного топлива на К-431 на­значили капитана 3 ранга В.Б.Ткаченко.

У Вячеслава Борисовича Ткаченко шла черная полоса в жизни. Его вторая жена, недавно родившая ребенка, нахо­дилась в Белгороде. Привозить их в один поселок, где жили новой семьей бывшая жена и дочь, не хотелось, и он добивался перевода в другое место. Обещали равнозначную должность на Камчатке. По условиям выслуги "год за два" такое назначение было желатель­но.

Держала перегрузка на К-431. Обна­руженная негерметичность при гидравли­ческих испытаниях стыковочного узла крышки реактора свалилась как гром среди ясного неба. На неопределенный срок удлинялись и без того затянувшие­ся сроки перегрузки. Пришлось переде­лывать целый ряд работ по технологичес­кому процессу. Потенциально опасные операции требовали личного присутствия сменного руководителя. Как назло, он, в нарушение приказа командующего, отпу­стил одного сменного руководителя и их осталось двое. Работа изматывала. К тому же в последнее время нездоровилось из-за "прицепившегося" к предплечью огромного чирья, называемого в народе "сучье вымя".

В пятницу вечером капитан 3 ранга Ткаченко сошел отдыхать на берег.

В ночь с пятницы на субботу смена о береговой технической базы под ру­ководством ст. лейтенанта В.Ганжи де­монтировала нажимной фланец крыш­ки реактора. К полуночи отдали кре­пящие болты и вскрыли место приле­гания красномедной прокладки, кото­рая под давлением крышки формиру­ется по полю прижатия. Под красно-медной прокладкой обнаружили при­чину негерметичности: кусок электро­да.

По технологии сборки начальник сме­ны должен был лично убедиться в чисто­те поля перед укладкой красномедной прокладки. Занимаясь подготовкой тех­нических средств к следующему этапу сборки, офицер перепоручил проверку мичману. Эта небрежность в исполнении своих обязанностей, но не диверсия, по­родила цепь причин, приведших к катас­трофе.

По инструкции при обнаружении не­исправности работы приостанавливают­ся, собирается комиссия с привлечением представителей Технического управле­ния флота и оформляется акт. Капитан 3 ранга Сторчак вызвал на корабль ру­ководителя перегрузки. Около двух ча­сов ночи прибыл капитан 3 ранга Тка­ченко.

Не откладывая в долгий ящик, в суб­боту утром собрались члены комиссии. Вместо отпускников — капитана 1 ран­га Чайковского и главного инженера ка­питана 2 ранга Кравченко — прибыл ВРИО командира береговой техничес­кой базы капитан 3 ранга Комаров. Со­единение ПЛ представляли капитан 2 ранга Целуйко и капитан 3 ранга Дедуш­кин. Из группы Ткаченко присутствова­ли начальник физических измерений ка­питан 3 ранга Лазарев и его подчинен­ный — физик лейтенант Винник. Члены комиссии вместе с двумя матросами-пе­регрузчиками спустились в реакторный отсек. Вскоре к ним присоединился опоз­давший на смену дежурный по радиаци­онной безопасности капитан-лейтенант Каргин.

Начальник смены капитан-лейтенант Филиппов руководил работой крана с надстройки. Капитан 3 ранга Ткаченко из-за своего недомогания остался один в посту управления перегрузкой на плавмастерской.

10 августа 1985 г. начали подъем крыш­ки реактора. На К-431 и ПМ-133 личный состав находился на боевых постах. Не задействованные в перегрузке матросы занимались большой приборкой. В ЦП атомохода операторы ГЭУ по приборам контролировали поведение атомного ре­актора.

Крышку поднимали носовым краном плавмастерской. В организации работ были сделаны грубейшие нарушения ядерной безопасности. В суете команду "Атом", как это должно делаться при проведении "Операции №1", по кораб­лю не объявили. При монтаже устрой­ства сухого подрыва не закрепили сто­пор удержания компенсирующей решет­ки. Установке стопора мешала кница в выгородке АПЛ. Ее надо было срезать газорезкой, но этого не сделали. Подъемное устройство, называемое за свой внешний вид "крестовиком", не от­центровали с гидроподъемниками и вме­сто жесткой сцепки взяли крышку стро­пами.

В первый раз, перед заменой старых ТВЭЛ, делали так же. Тогда все закончи­лось благополучно. Решетки не должны были подниматься...

Случилось то, что могло произойти. Крышку перекосило — при подъеме, ког­да матрос на кране включил контроллер управления, она зацепила решетку и по­тянула за собой ТВЭЛ. Произошел взрыв.

Взрыв был двойной. Впоследствии аналитики предположили, что с возник­новением ядерной реакции тепловые нейтроны начали деление и их актив­ность в короткий промежуток времени достигла более 1000% мощности. Не на­ходя выхода, накопившаяся энергия с огромной силой вырвалась наружу. Крышку подбросило и ударило о проч­ный корпус АПЛ. Резкое возрастание температуры превратило воду в реакто­ре в пар. Реакция прекратилась.

С падением крышки — практически на свое место — в реакторе сконденсирова­лась вода. Снова возникла цепная реак­ция, произошел второй взрыв. Крышку выбросило наверх. Она ударилась о борт перегрузчика и упала на корпус атомо­хода.

Алюминиевый домик комплекса "Зима" отбросило далеко в бухту. От взрыва в реакторном отсеке возник по­жар. На прочном корпусе К-431 в рай­оне VI отсека по Пр.Б образовалась трещина длиной около полутора мет­ров и шириной несколько десятков миллиметров. Волной огонь внутри отсека захлестнуло, а через образовав­шуюся трещину реакторный отсек за­полнился водой по действующую ва­терлинию. Через появившиеся неплот­ности в кабельных трассах вода нача­ла поступать в смежные отсеки. Лодка осталась на плаву. В надстройке буше­вал огонь. Кабели питания с берега оборвало, и отсеки погрузились во тьму.

Экипаж К-431, разделенный взрывом на две части, оказался в критическом по­ложении. В первый момент не все поня­ли возникшую опасность радиации, а когда поняли — не все выдержали удар судьбы встретиться лицом к лицу с ядер­ной смертью. Оказались и такие, кто просто сбежал с корабля. Один офицер спрятался на ПКЗ в своей каюте и там напился. Потом свое малодушие он объяснял тем, что пытался "благотвор­но повлиять на радиационное заражение организма" (вообще, он и ранее не от­личался трезвым образом жизни). Таких впоследствии уволили со службы. Дру­гие вступили в борьбу за жизнь корабля и свою собственную.

Капитан 3 ранга В.П.Сторчак обхо­дил помещения плавмастерской. Время подходило к обеду. Большая приборка заканчивалась. Неудовлетворенный на­ведением чистоты на боевых постах, ВРИО командира принял решение, на­рушающее обычный порядок: продол­жить приборку в помещениях и не выво­дить "народ" на верхние палубы. Он на­ходился в VI отсеке, когда услышал взрыв.

ПМ-133 сильно повалило на один борт, потом накренило на другой. Заз­венел звонок "Аварийной тревоги". Ва­лерий Сторчак выскочил на палубу и на­правился на ГКП. Над кормой АПЛ ви­село черное облако, виднелись языки пламени. Вокруг оседала копоть.

Вдруг находившийся рядом матрос-уз­бек, показывая на палубу, закричал:

"Нога! нога!", делая ударение на первом слоге. На палубе лежала часть окровав­ленного человеческого тела. Осмотрев­шись, он увидел валявшиеся повсюду ку­сочки решетки ядерного реактора и по­нял, что произошел тепловой взрыв, а значит, происходит облучение.

Прибыв на ГКП, он получил докла­ды от начальника службы радиацион­ной безопасности лейтенанта В.Молча­нова, что приборы контроля радиации зашкаливают по всему кораблю. Из от­сека-хранилища ТВЭЛ доложили о сквозной пробоине выше ватерлинии, полученной от рваных краев легкого корпуса АПЛ при раскачивании плавмастерской.

Личный состава исполнял первичные мероприятия по сигналу "Аварийная тре­вога". Командир трюмно-котельной группы ст. лейтенант С.Ильюхин уже организовал подачу пены на очаг пожа­ра.

Всего на плавмастерской находились четыре офицера, два мичмана и чело­век 60 матросов срочной службы. Руко­водитель перегрузки капитан 3 ранга Ткаченко пребывал в состоянии тяже­лой депрессии. В сложившейся ситуации командование пунктом перегрузки при­нял на себя капитан 3 ранга В.П.Стор­чак.

По ПМ-133 объявили сигнал "Атом". Понимая, что люди получают, возмож­но, смертельную дозу облучения, Вале­рий Петрович решил сократить до ми­нимума ненужные жертвы. Человек 20-25 моряков-перегрузчиков и молодых матросов, прослуживших менее года, как наименее квалифицированных специа­листов по обслуживанию технических средств, необходимых для ликвидации аварии, он отправил с плавмастерской на берег. Остальных разбил на смены под началом ст. лейтенанта Сергея Ильюхина, мичманов Евгения Ларионова и Юрия Кужельного. Экипаж ПМ-133 вступил в борьбу с последствиями взры­ва.

Забортной водой из гидрантов окаты­вали палубу плавмастерской. Из стволов переносных ранцев давили огонь на лод­ке, но вскоре закончилась пена. Запроси­ли пену через оперативного дежурного — в ответ получили указание заливать го­рящий отсек водой.

Время нахождения людей на верхней палубе строго контролировали. Смены от гидрантов отправляли в самое безопас­ное место: в кормовой трюм у цистерны пресной воды. Моряков переодевали в чистое рабочее платье, которого на плавмастерской хранилось в достаточном ко­личестве. Останки, которые находили на палубе, складывали в прорезиненые меш­ки.

Часа через полтора из б. Стрелок по­дошел спасатель «Машук» и отвел ПМ-133 из Чажмы к о. Путятина.

Двое суток люди на плавмастерской оставались в одиночестве и своими сила­ми проводили дезактивационные мероп­риятия. В понедельник на ПМ-133 при­был командир капитан 2 ранга М.Ф.Ватралик со сменным экипажем.

В 24.00 в сутки катастрофы под про­ливным дождем выехали из Ракушки в Чажму на своих машинах командир К-431 капитан 2 ранга Л.В.Федчик, два ме­ханика и три мичмана. На КПП завода их встретил НШ флотилии контр-адми­рал Г.Д.Агафонов и поставил задачу со­хранить плавучесть аварийного кораб­ля. В том же помещении, где собралось большое число адмиралов, Валерий Ере­мин и Владимир Румянцев быстро пере­оделись в комбинезоны и отправились на лодку.

У борта К-431 стояло СС «Машук». Оценив ситуацию, "механические силы" решили в первую очередь откачать воду из реакторного отсека. На осушение за­пустили несколько погружных насосов и переключили водоотливные средства лодки. Однако эти действия результатов не давали до тех пор, пока при внима­тельном осмотре прочного корпуса не обнаружили трещину. Было видно, что трещина, уходя вниз, заметно сужается. На помощь пришли плавкраны. Два "Богатыря" — 500-тонный и 2000-тон­ный — приподняли корму АПЛ за спе­циальные аварийно-спасательные рымы ШУ-200. Трещина оказалась выше уровня моря.

Дело пошло на лад, но вскоре насосы уперлись в паельный настил трюма. Для удаления воды с первого этажа в реактор­ный отсек из VII отсека вошел командир VI отсека капитан-лейтенант Олег Мольво. Он опустил погружной насос под па-елы на самое дно.

Всю зараженную воду сливали в бух­ту. Из аварийного отсека она была ярко-зеленого цвета.

В воскресенье утром несколько че­ловек с К-431 отвезли в госпиталь п. Тихоокеанский. Через день медики проверили у попавших в зону аварии щитовидную железу. Многих госпита­лизировали, особенно с ПМ-133. Неко­торых отправляли в Ленинград. Вале­рий Сторчак отказался уезжать в центр, мотивируя свое решение тем, что лучше умирать дома. Повод для хандры был веский. Какую дозу облу­чения получили моряки при борьбе за живучесть АПЛ и дезактивации плавмастерской, никто не зафиксировал по простой причине: не располагали сред­ствами контроля больших доз. Было ясно, что облучились выше всяких норм. У некоторых на руках образова­лись волдыри от радиоактивного ожо­га. На чирей у Вячеслава Ткаченко страшно было смотреть.

Через несколько месяцев после лече­ния и отдыха на о. Русский все вернулись в строй.

За это время техникой буквально сры­ли метровый слой земли, обработали са­мыми современными средствами терри­торию завода и бухты.

Распространению радиационного за­ражения препятствовала безветренная, пасмурная погода, стоявшая с утра 10 августа и заморосивший к вечеру дождь.

За ликвидацию последствий аварии в б. Чажма многие получили боевые ор­дена и медали. Новый командир бере­говой технической базы вместо снято­го с должности капитана 1 ранга Чай­ковского был удостоен ордена Красно­го Знамени. Командиру ПМ-133 капи­тану 2 ранга М.Ф.Ватралику вручили орден Красной Звезды и т.д. Правда, капитана 3 ранга В.П.Сторчака в список представленных к наградам не включили. Он к тому времени перево­дился на новое место службы в Севас­тополь с понижением, на капитанскую должность — надо было думать о здо­ровье.

Капитана 3 ранга В.Б.Ткаченко судили и дали три года условно. Он получил боль­шую дозу облучения и был совсем плох.

Останки погибших, которые нашли в разных местах бухты, кремировали и захоронили на территории воинской части в б. Сысоева. Пепел равномер­но рассыпали по десяти нержавеющим цилиндрам и опустили глубоко в шур­фы.

К-431 на плаву удержали, но отмыть не смогли. Съемный лист не заварива­ли, а сделали металлическую ванну и за­лили бетоном для создания герметично­сти аварийного отсека. В осенний день 1985 г. часть экипажа в составе командира корабля, командира БЧ-5, коман­дира дивизиона движения и швартовой команды на корпусе сопроводили свою лодку в Павловское. Атомоход поста­вили на долговременное хранение к пирсу.

Та же участь постигла К-42 — «Рос­товский комсомолец» оказался сильно загрязнен. "Нулевой" пирс в Павловском стал "резервацией" для "грязных" АПЛ ТОФ.

Источники

- Информация от А. Щурова

Возврат на Главную страницу сайта «Штурм Глубины»

Дизайн, подборка материала  и верстка Николаев А.С.© 2003